Алекс Д

Почти любовь

Пролог

«Мне стоило задуматься… Те образы, что всплывают в нашей голове, когда мы смотрим в глаза женщине, являются отражением чего-то важного и необъяснимого, не до конца осознанного, но уже необратимо пустившего свои ростки где-то глубоко внутри…»

Кравцов

Впервые я встретил Олесю, когда она была смешной пухлощекой малышкой с копной пшеничных кудряшек и россыпью конопушек на носу. Наши отцы много лет вместе работали в центре эстетической медицины. Не самые близкие друзья, но хорошие приятели и коллеги, периодически пересекающиеся за пределами центра.

В тот памятный день нас пригласили в ресторан по случаю юбилея главы семейства Матвеевых, и нам с Олесей пришлось высидеть за одним столом несколько утомительных часов. Все это время шепелявая малявка раздражала меня своей болтовней и явной гиперреактивностью. Мне уже исполнилось целых тринадцать, а ей от силы пять. Она еще картавила, непоседливо вертелась в своем кресле, доставая всех, а особенно меня, пока я с подростковым интересом поглядывал на одну из официанток, обслуживающих банкет.

Я бы и забыл об избалованной соплячке и о том скучном вечере, но мелкая Веснушка (именно так я прозвал ее с нашей первой встречи) умудрилась стать гвоздем программы, засветив мандарином прямиком в поднос понравившейся мне официантки. Все десять бокалов с напитками были поражены одним метким ударом и с грохотом рухнули на пол, забрызгав в полете гостей и саму официантку.

Пока оказавшиеся в зоне поражения отходили от шока и отряхивались, маленькая хулиганка довольно улыбнулась, демонстрируя отсутствие как минимум двух молочных зубов.

– Страйк, – заявила она, обращаясь ко мне и заговорщически пояснила: – Люблю боулинг.

Второй раз я встретил ее через три или четыре года при схожих обстоятельствах. На этот раз семья Веснушки в полном составе приехала в тот же самый ресторан поздравлять моего отца с юбилеем. По злому року нас снова усадили рядом. Она не сильно изменилась, все так же вертелась и отвлекала взрослых своей детской болтовней, но стала чуть выше ростом, и веснушек заметно поубавилось.

Когда на горизонте появилась официантка с бокалами, я непроизвольно напрягся и с опаской взглянул на фруктовую тарелку, в которой на удачу всех собравшихся не оказалось ничего круглого. Не успели гости выдохнуть и расслабиться, как случилось то, чего не ожидал никто. Кудрявая хулиганка достала из-под стола бумажный самолетик и направила его в сторону приближающейся девушки с подносом. Тот угодил ей прямиком в глаз. Вскрикнув, официантка пошатнулась на высоких каблуках и, потеряв равновесие, опрокинула поднос со всем содержимым на меня.

– Снова страйк, – рассмеялась Веснушка, сверкая полным рядом зубов.

– Все еще любишь боулинг? – «обтекая», огрызнулся я.

– Неа, теперь я люблю самолеты, – тряхнув копной пшеничных кудряшек, объявила вредная малявка.

Третий раз мы встретились спустя еще много лет в университетской столовой. Я заканчивал ординатуру, она – второкурсница. Я бы никогда ее не узнал, если бы Веснушка не подсела ко мне сама. К слову, веснушек у нее больше не наблюдалось, круглые щечки пропали, а волосы, выкрашенные в пепельный цвет, идеально-гладкими локонами струились до середины спины. Хулиганистую малявку в симпатичной хрупкой блондинке выдавали только озорная улыбка да мандарин, который она протянула мне в качестве примирительного приза.

– Привет, Страйк. Помнишь меня? – спросила четким и красивым голосом, а я впервые рассмотрел цвет ее глаз и завис, нырнув в темно-зеленый омут с янтарными крапинками.

Совершенно не к месту в голове промелькнули воспоминания из детства, никак не связанные с сидящей напротив девушкой. Я вспомнил, как ездил на все лето к бабушке на дачу. Наш уютный зелёный домик на две комнаты с голубыми резными рамами и крошечной пристроенной кухней, сирень под окном, деревянный забор, печку-буржуйку, уличный душ, печёную картошку, компот из клубники, кусты которой росли на заднем дворе, и старый сарай, где стоял проржавевший велосипед, доставшийся мне ещё от отца. Вспомнил деревенских мальчишек и как мы веселой шумной толпой наводили шороху на всю деревушку. Вкус тёплого козьего молока и мягкого белого батона из местного магазинчика, и тёплый шерстяной плед, которым накрывала меня бабушка, когда я засыпал там, где накрывала усталость. Вспомнил и горечь сожаления, когда приходило время уезжать обратно в город, и единственную осень, что провёл в деревне по давно забытой причине. Мои приятели по шумным играм разъехались, и в деревне стало тихо и малолюдно, но я не скучал, придумав себе новое развлечение. Вспомнил свою первую удочку, подаренную мне соседом дядей Васей, и затянутый тиной деревенский пруд, где пропадал с утра до вечера, чтобы прокормить карасями всех животных, брошенных уехавшими в город соседями. Вспомнил прогнивший мостик и квакающих без устали лягушек, тучи кровожадных комаров, кружащих надо мной, и бабушкины пирожки с капустой, которыми я делился с местной дворнягой, не отходившей от меня ни на шаг. Вспомнил, как к концу сентября вся тина и муть внезапно пропали из пруда, сделав его похожим на изумрудное горное озеро с туристических открыток. Солнце ещё грело, золотые березы и осины любовались на себя в отражении темно-зелёной заводи, позволяя разгулявшемуся осеннему ветру срывать с ветвей желтые листья и бросать их на воду…

– Привет, Веснушка. А как же самолеты? – брякнул первое, что пришло в голову.

Это было по-настоящему странно и необычно. Я совсем ее не знал, но за секунды, что мы смотрели друг другу в глаза, увидел огромный отрезок из своего прошлого. Мне стоило задуматься, почему я напрочь забыл о сидящей рядом со мной подружке и о друзьях, с любопытством наблюдающими, как их никогда не лезущий за словом в карман приятель конкретно залип на блондинке-второкурснице в смешном васильковом платье с рюшами.

Мне стоило задуматься… Те образы, что всплывают в нашей голове, когда мы смотрим в глаза женщине, являются отражением чего-то важного и необъяснимого, не до конца осознанного, но уже необратимо пустившего свои ростки где-то глубоко внутри.

Она мелодично рассмеялась, склонив голову к плечу, и доверительно прошептала:

– Диплом врача не помешает мне летать.

– Действительно, – все еще находясь в необъяснимом ступоре, пробормотал я в ответ.

– Теперь я предпочитаю парашютный спорт, Страйк.

– И как?

– Без страховки, – снова расхохоталась Олеся. – Хочешь попробовать?

Кстати, в том пруду с зеленой водой и жёлтыми листьями я чуть не утонул. Не выдержали подпорки хлипкого мостика, и я провалился в глубину прямо в куртке, тёплых штанах и резиновых сапогах. Плавать я умел, но быстро намокшая потяжелевшая одежда камнем тянула ко дну. Меня спасла прикормленная верная дворняга, устроившая такой лай и вой, что на улицу выбежали все оставшиеся зимовать соседи. Конечно же меня спасли, высушили и обогрели, но я четко запомнил, как в какой-то момент испытал отчаянный ужас и обречённое смирение, заставившее опустить руки и перестать бороться. Оно продлилось доли секунды. А потом совсем близко прозвучали испуганные крики соседей, и инстинкт самосохранения включился заново. Наверное, поэтому я, не колеблясь, ответил:

– Не хочу, Веснушка. Диплом врача мне нужен, чтобы спасать жизни, а не рисковать своей.

– Пфф, а ты зануда, – фыркнула она, окинув меня скучающим взглядом.

Я конечно же захотел доказать наглой зазнайке, что это не так, да так увлекся процессом, что расстался со своей подружкой через пару дней, а уже через пару месяцев мы с Веснушкой в тайне от родителей стали жить вместе.

К счастью, до прыжков с парашютом дело так и не дошло. Наш роман продлился около года, на большее не хватило запала. Моего или ее – судить сложно. Мы слишком по-разному смотрели на многие вещи и жизнь в целом. Она – без тормозов, готовая ввязаться в любую авантюру. Сорваться из дома в три часа ночи, чтобы бежать спасать какого-то щенка из приюта или исчезнуть на сутки в неизвестном направлении, не сказав мне ни слова и игнорируя звонки и сообщения, а потом объявиться как ни в чем не бывало.